Одно время мы были увлечены темой психологии восприятия современным человеком садов и парков, особенно старинных. Было изучено множество томов специальной литературы, сделаны заметки и выписки, но статья так и не появилась. С тех пор прошло несколько лет, интерес к этой теме угас, но остались те самые заметки. Недавно мы вновь перечитали собственные записи и решили, дабы они не пропали бесследно, изложить их в том бессистемном порядке, как они и возникали.
В списке наиболее популярных у туристов достопримечательностей Южного берега Крыма всегда были и будут парки Ливадии, Гурзуфа, Алупки, Мисхора, Никиты. Как же воспринимает зритель, живущий в XXI веке, эти романтические парки, которым по 150-180 лет? Что он чувствует, прогуливаясь по аллеям и рассматривая старинные фонтаны, лестницы, фонари, пруды и древесные композиции? Понимает ли он символику всех этих чудес, может ли в полной мере насладиться красотой замысла садовников прошлого? Даже если он и не знает тонкостей заложенных в композициях смыслов – а в большинстве случаев так оно и есть – как вообще действует на посетителя парк, изменяется ли что-нибудь в душе зрителя после того, как он его покинет?
Эти вопросы не праздные. От их понимания зависит множество вещей сегодняшнего дня – от концепций реставрации парков до проблемы выживания бюджетных учреждений, которым эти парки принадлежат.
Сегодня зритель привык к тому, что ему предлагаются такие варианты искусства, где он не успел бы заскучать. При этом наиболее характерными стимуляторами внимания являются взрыв сюжета, резкая смена настроения. При долгих «провисаниях» зрителю становится скучно. С другой стороны, ускорение сценического действа столь же пагубно отзывается на восприятии. В кинематографе, например, четко действует правило, при котором нельзя все время подгонять ритм, ускоряясь, заставляя зрителя напряженно вслушиваться в каждое слово, всматриваться в каждый кадр, иначе можно загнать внимание так, что не то что сознание - зрение и слух откажутся физически воспринимать информацию, сделав напрасной всю креативную работу авторов. Зритель просто не увидит задумок, на которые было потрачено уйма сил и времени.
А.Каминский в книге «Волновая природа восприятия информации» указывает, что человеческое восприятие работает по определенным законам. Оно не линейно, как магнитофонная запись, а, как говорят физики, имеет волновую природу. Внимание в течение некоторого времени нарастает, достигает своего пика и идет на спад. Скорость его нарастания зависит от важности для зрителя информации и агрессивности ее подачи, а так же от темперамента и социальной принадлежности, которая сказывается на культуре. После спада внимания наступает период релаксации (восстановления) внимания, во время которой происходит резкий спад скорости и количества возможного восприятия символов, а затем цикл повторяется.
Продолжительность цикла у взрослого здорового человека в среднем равна 8-10 минутам, релаксации - 1-3-м минутам. У детей и пожилых людей, а так же во время болезни продолжительность цикла снижается. Волна восприятия тоже не линейна, она так же имеет внутри серию своих подъемов и спадов. В начале просмотра они более медленные, имеют меньшую амплитуду - т.е. информация воспринимается менее остро. Но и период релаксации меньше, отключения почти не происходит. Затем идет нарастание, разгон - каждая следующая волна имеет более выраженную амплитуду, волны становятся все короче, периоды релаксации - глубже, но как ни странно, они тоже сокращаются. Мозг как бы старается впитать за меньший промежуток времени все больше и больше информации, причем уже не удовлетворяется прежними ее дозами и остротой, а требует все большей спрессовки, наполненности событиями, скорости.
Но постепенно начинает нарастать усталость, внимание притупляется, периоды восприятия становятся все короче, а релаксации - все глубже и продолжительнее. Чтобы вывести из них, требуется все более острые агрессивные средства. И, наконец, наступает период «спячки» восприятия: человек слушает - и не слышит, смотрит - и не видит. Если в этот момент дать какую-то важную информацию, он ее просто не воспримет.
Для современного человека, успевающего считывать и форматировать в себе огромный объем информации в единицу времени и привыкшего к таком образу жизни, парк становится местом инопланетным, с другими правилами и законами. Посетителю, в особенности молодому, в таком месте скучно, и без наркотика (информации) он не может существовать. И вот вытаскивается мобильный телефон или наушники, и человек принимает инъекцию допинга – звонит, посылает СМС, слушает музыку. Тридцать лет назад, когда не было мобилок, посетитель парка искал другие виды допинга, но тогда и информации было меньше. «Информационные потоки достигли такой скорости, что делают подачу информации прерывистой. Прерывистость стала основной характеристикой человека эпохи постмодерна. Видеоролик вообще и реклама в частности – вот способ получения информации для современного человека. В видеоролике длительностью от нескольких секунд до нескольких минут содержится максимум информации, сжатость и концентрированность которой поражает» [1].
В крупных городах мира сегодня даже наиболее талантливые ландшафтные архитекторы сосредоточены не на эстетике и архитектуре, а на коммерческих проектах. Слово «проект» стало главным в театре, кино, литературе, на телевидении. В современных парках тоже в моду вошли «проекты», за которыми садов и парков не видно. Тенденция превращения городских парков в места увеселений и развлечений – примета времени, да и сами зеленые оазисы в каменном мешке большого города сжимаются до размеров скверов и даже нескольких деревьев, зачастую без единой скамейки. Если сравнивать садово-парковое искусство с формами литературы, то любой сквер – это эссе или рассказ, а старинный парк подобен эпосу или большому роману, который человек с клиповым сознанием одолеть не в состоянии, да и времени на это у него нет.
Проблема клипа – отсутствующий контекст. Так или иначе, при восприятии любого парка формируется некий контекст – набор положений и допущений, которые были знакомы посетителю ранее об этом или других садах и парках, и любую новую информацию о данном парке человек рассматривает как в сформированном контексте, так и в контексте собственных знаний и опыта. Чем больше возраст и насыщенность парка элементами – тем более сложен будет его контекст, тем проще осознавать семантические связи между явлениями, так как они фактически существуют перед глазами – в контексте.
Экскурсоводы по старинным паркам в панике: дети и тинейджеры не воспринимают рассказы об истории, о красоте композиций, о судьбах создателей. Филолог, профессор РГГУ и Оксфордского университета Андрей Зорин сказал в одной из своих лекций: «Сегодня из многих источников идут сообщения, что человечество вступает в новую эпоху, что у молодого поколения фундаментально изменяется культура восприятия: ему не нужен линейный текст. По-видимому, сегодняшняя культура в принципе создает огромные проблемы для молодого человека в области восприятия вербальной культуры. Современным молодым людям трудно работать со словесными текстами». То же самое можно сказать и о восприятии парков. Если старое поколение – это «люди книги», то новое – «люди экрана». Визуальное восприятие для последних важнее слухового, но без дополнения гида трудно сложить полную картину об увиденном. Конечно, клиповое мышление обладает не только недостатками. Сильная сторона поколения, воспитанного в эпоху бума компьютерных и коммуникационных технологий, – их возросшая способность к многозадачности. Дети интернет-поколения одновременно могут слушать музыку, общаться в чате, бродить по сети, редактировать фотки, делая при этом уроки. Но, разумеется, платой за многозадачность становятся рассеянность, гиперактивность, дефицит внимания.
Ускорение времени, как утверждает известный философ С.А.Троицкий, «дает о себе знать во всех сферах жизнедеятельности. Оно фиксирует себя увеличением ритма. Это происходит с современными городами. Современные города живут в совершенном ином, бешеном ритме по сравнению с городом, например, лет 100 назад. Скорость необратимо возросла и продолжает возрастать. Если первые правила дорожного движения в 1906 году ограничивали скорость передвижных средств до 13 километров в час, то теперь эта, предельная скорость выросла почти в 5 раз. Стоит отметить, что не все города имеют одинаковую скорость жизни. Нетрудно заметить различие ритмов жизни, попав из одного города в другой. Медленнее всего в России живут маленькие патриархальные уездные города., там и дышится легче и живется медленнее, и даже читается то, что в крупных городах читать очень трудно потому, что текст написан в ином ритме, нежели тот, в котором живут крупные города, а самым сумасшедшим в смысле скорости городом в России является, конечно, Москва» [2].
Архитектурный ритм парка, воспринимаемый как пульс, подчиняет себе посетителя, задавая темп прогулки или первичного осмотра. В таком контексте осознанность восприятия заменяется интуицией. Действительно, полчаса назад человек мчался в автомобиле или на автобусе, чтобы посетить, например, Воронцовский дворец и окружающий его парк, его мысли и собственное ощущение времени были соразмерны социальному времени. И вдруг он оказывается в среде непривычной, тягучей, замедленной. Он не успевает переключиться на ритм парка (во всяком случае, сразу) и двигается, как машина, механически разглядывая отдельные части парка. К тому же за деревьями не видно автора, а потому у посетителя нет ощущения выставки или музея, где он знает алгоритм поведения, а, главное, восприятия. В музее есть предметы искусства, у каждого экспоната имеются таблички с названиями, датами, указанием автора, а порой и комментарии к экспонатам в отдельном месте. Здесь нет ничего, что бы могло помочь в уяснении алгоритма поведения – лишь цветы, деревья, камни. Только аллеи и тропинки, да еще указатели направления маршрута осмотра помогают (кстати, в Алупке этих указателей нет) ориентироваться в пространстве. Возможно, у посетителя появляется ощущение, что он – в лабиринте, и это создает настороженность, даже неприязнь: человеку невозможно находиться в аморфном пространстве, без формы никак нельзя. Человек интуитивно будет искать законы и правила парка, которые смогут дать ему опору, точку отсчета. На этом фундаменте он будет строить систему координат, в которую он попал, используя известные ему схемы из прошлого опыта.
Одним из таких способов «встраивания» посетителя в непривычную для него систему является вычленение контуров, появляющихся в поле зрения. Глаз выхватывает из кажущейся безликой зеленой массы знакомые предметы – формы деревьев или кустарников, поляны и аллеи, водные пространства и здания – даже не заостряя внимание на их названиях или назначении. Если таких знакомых контуров оказывается слишком много, то происходит «провисание», зрителю становится скучно. Это происходит из-за того, что человек, окруженный множеством видимых объектов, не может четко выделить тот объект, на который он смотрит. Образно говоря, зрение на время как бы «отключается». Мы не раз замечали, как молодежь, в первые минуты нахождения в парке замолкала, искренне удивляясь увиденному, но через очень короткое время уже не интересовалась ни ландшафтами, ни композициями, ни скульптурами, - они искали и находили допинг либо в общении между собой, либо доставали свои телефоны и планшеты.
Если парк не перегружен контурами, то посетитель способен различать предметы разной величины, разной четкости, разного цвета, определять расстояние до объектов, а если он еще и подготовлен, то непременно оценит и красоту парка. Впрочем, по нашим наблюдениям, даже элементарные знания по истории и способность их применения свойственны людям среднего и пожилого возраста, да и то в тех случаях, когда они гуляют в одиночестве. Тинейджеры не обладают таким опытом, поэтому античная скульптура для них – всего лишь голая натура, а пейзажная композиция – участок леса. Даже в тех случаях, когда экскурсовод рассказывает о смыслах, заложенных ландшафтными мастерами позапрошлого века, об истории и судьбах хозяев парка, то интерес у молодых посетителей вызывают лишь те детали, которые выбиваются из рассказа гида необычайностью образа. В Алупкинском парке, к примеру, такой интерес связан с могилой собаки Воронцовых на участке Малого хаоса (действительно, все камни да растения, и вдруг могила собаки!). В Никитском саду экскурсоводы используют легенды о деревьях, напоминающие скорее сказки, чем историю. Когда этих «сказок» слишком много, что и здесь внимание зрителя «провисает».
Из элементов парка в первую очередь усваивается и воспринимается то, что созвучно новой, сегодняшней эпохе. В 1930-х годах на Южном берегу Крыма в парках XIX столетия (парки Харакса, Гурзуфа) были установлены скульптуры Сталина. Это вписывалось в общую концепцию постоянного «времянахождения» в настоящем: ставилась задача не отрываться от строительства светлого будущего, как бы ты не погружался в искусство старого мира. Сегодня, если в парках имеются лишь скульптуры мифологических героев или древнегреческих богов (Флора, аллегории времен года, Аполлон и т.д.), то посетитель чувствует себя «не в своей тарелке», вне сегодняшнего дня. Здесь уместен вопрос о «физиках и лириках», то есть образном и предметном (логическом) восприятии действительности. В школе, как известно, изучение математики дается далеко не всем, некоторые могут воспринимать формулы и теоремы только на сказках и легендах.
Способность воспринимать садово-парковое искусство можно рассматривать через философскую категорию времени. Средневековый философ Августин делил время на настоящее прошлое, настоящее настоящее и настоящее будущее, поскольку время, по его мнению, существует только в нашей душе, прошлое – в памяти, а будущее – в ожидании [3]. Также и человек в парке, будучи здесь и сейчас в конкретном месте парка, соотносит настоящее с прошлым и будущим. Он вольно или невольно примеряет увиденное для практической или эстетической пользы, проводит аналогии туда, где живут его мечты и планы на ближайшее время. Если его ожидания, т.е. его внутреннее будущее, не соответствует сегодняшнему увиденному и услышанному, то и восприятие поверхностно, а то и вообще отсутствует. В век коммерциализации и практицизма чаще всего именно так и бывает. Степень полезности – вот критерий прекрасного у современных зрителей; какая же от парка полезность! Чистая эстетика воспринимается как устаревшее и ненужное понятие, с которым приходится мириться из-за наличия «старых людей, которым это нравится». В связи с этим возникает вопрос: нет ли связи между проблемой одиночества человека и восприятием парка?
На восприятие парка существенное влияние оказывает цвет. Цвет является одним из мощных факторов, формирующих восприятие парка. Цвет может изменить физическое самочувствие, настроение. За счет использования широкой цветовой гаммы можно обогатить парк и насытить его зрительными элементами или наоборот, обеднить до одного зеленого цвета. Не секрет, что характер той или иной нации формируется под воздействием макросреды обитания, память о которой входит в подсознание. Например, жители Ирландии и Шотландии будут искать в парках широкие открытые поляны и дальние зеленые перспективы. В соответствии с их наличием или отсутствием будет восприниматься парк интересным или нет. А скупые краски монгольского пейзажа заставляют жителей этой страны создавать свой искусственный цветовой мир: замысловатый, полный глубокого смысла орнамент и яркие цвета в архитектуре храмов. Часто жители Москвы и средней полосы России в условиях долгой зимы и цветового голода, попадая зимой на Южный берег Крыма, испытывают настоящий шок при виде вечнозеленых южных городов.
Так же и в садово-парковом искусстве цвет должен служить всем людям и каждому человеку, обеспечивая необходимое информационное питание, комфорт и красоту; чтобы интересно, полезно и приятно было смотреть вокруг, чтобы ничего не кричало, не отвлекало, не навязывало себя, не пряталось, не вызывало отрицательных эмоций. Таким образом, нарушение цветового равновесия между природой и человеком также неизменно ведет к сбою внимания, парк будет восприниматься как место скучное и малопривлекательное.
Интересно проследить, какое место занимает зеленый цвет в полном спектре воздействия на психику человека. Различают три вида воздействия цвета на человека: физическое, оптическое и эмоциональное. При физическом воздействии различные цвета возбуждают (красный, желтый, оранжевый) или угнетают (фиолетовый, темно-серый, черный) психику, и лишь синий и зеленый вызывают успокаивающие действие. Желто-коричневый цвет кажется сухим, зеленовато-синий - влажным, розовый - слащавым, красный - теплым, оранжевый - кричащим, фиолетовый - тяжелым, желтый - легким. Это действие цвета нельзя объяснить ассоциациями. Оно вызвано синестезией, т.е. возбуждением одного органа чувств при раздражении другого. И в данном случае зеленый цвет оказывается ассоциативно нейтральным: он воспринимается прохладным, влажным и спокойным.
К оптическому воздействию относятся иллюзии или оптические явления, вызываемые цветом и изменяющие внешний вид предметов. Рассматривая оптические явления цвета, все цвета можно условно разделить на две группы: красные и синий, т.к. в основном цвета по своим оптическим свойствам будут тяготеть к какой-нибудь из этих групп. Исключение составляет зеленый цвет.
При психологическом воздействии цвета речь идет о чувствах переживаниях, которые мы можем испытывать под влиянием того или иного цвета. Это влияние очень тесно связанно с оптическими свойствами цвета. Абсолютно зеленое есть самый спокойный цвет. Он никуда не движется и не имеет призвука ни радости, ни печали. Это постоянное отсутствие движения благотворно действует на утомленных людей, но может и прискучить со временем. При введении в зеленый цвет желтого цвета он оживляется, становится более активным. При добавлении синего, наоборот, начинает звучать иначе, он делается более серьезным, вдумчивым. В духовном мире зеленое есть символ надежды, свободы и здоровья.
Исходя из теории цвета, приведенной выше, можно сделать вывод, что зеленый цвет и его оттенки призваны самой вселенной настраивать человека на спокойствие, умиротворенность. Этот цвет лечит души. Представьте себе, что при фотосинтезе вырабатывался бы не хлорофилл, а пигмент другого цвета, например, красного. Какие темпераменты были бы у наций и народов!
Зеленый цвет получается в результате смешивания желтой краски и синей, что, собственно, и определяет главные свойства этого цвета и особенности его оттенков. Если в нем преобладает желтый оттенок, он возбуждает. Если же в зеленом цвете доминирует синий, он успокаивает. Таким, образом, чем больше синего, тем сильнее, холоднее и напряженнее воздействие цвета, а чем больше желтого, тем легче и гармоничнее действует цвет. Темные и нейтральные оттенки зеленого - цвет еловой хвои, лесной чащи - ассоциируются с прочностью, надежностью и долговечностью. Нежные зеленые оттенки шалфея, мха и медной патины успокаивают. Изумрудный и малахитовый говорят о роскоши. Желто-зеленый цвет обычно вызывает у человека ощущение благополучия, оптимизма и весеннего обновления.
О людях, предпочитающих зеленый, говорят, что они стремятся благодаря твердости и стабильности приобрести манеру уверенно держаться. Стремятся к уверенности. Чем темнее зеленый, тем более замкнутый человек.
Зеленый нейтрализует действие остальных цветов, помогает рассеивать негативные эмоции. Если человеку приходится много времени проводить за компьютером, медики советуют смотреть вдаль на зеленый цвет, зеленый цвет не раздражает глаз, успокаивает психологически и дает ощущение отдыха.
Помимо цвета есть и другие факторы, влияющие на восприятие. Например, силуэты деревьев оказывают различное влияние на нервную систему. Массивы елей, колоновидные кипарисы стимулируют настроение с оттенком торжественности. Деревья с широкими зонтиковидными кронами – веерные пальмы, ленкоранские акации, итальянские пинии – создают впечатление уюта, защищенности. Непрерывное чередование садов и виноградников, дубово-можжевеловых лесов и парков способствует постоянной смене впечатлений, улучшает настроение и деятельность всего организма. При закате солнца на горных склонах особенно живописны крымские сосны с фантастическими очертаниями стволов. Произрастая на голых камнях, этот «зеленый символ» Ялты поражает жизненной энергией и олицетворяет собой здоровье.
Любопытные исследования провел в 1930-40-х годах профессор В.Я.Кармазин. Работая десятки лет по ландшафтной архитектуре в духе творческих идей, он изучал влияние крон деревьев и кустарников на психику человека. «Из ста посетителей парка, опрошенных нами в отношении того, какое впечатление производит на них хвойное дерево с приподнятым кверху ветвлением, восемьдесят девять ответили приблизительно одно и то же: такое дерево напоминает испуганное, рассерженное и потому ощетинившееся животное. А в отношении дерева с поникшими ветвями девяносто два ответили, что оно напоминает печальное животное или мрачно настроенного человека, у которого загнулись вниз уголки губ, голова склонилась на грудь и руки повисли в бездействии… Среди отдыхающих в парке легко можно обнаружить следующее: одно только направление ветвей деревьев способно вызвать у людей довольно определенные, по общему настроению, образы» [3а].
Анализируя эстетические образы дерева, ученый пришел к выводу, что деревья с устремленными наклонно вверх ветвями возбуждают человека, с дугообразно загнутыми кверху ветвями – раздражают, с опущенными ветвями – оказывают тормозящее воздействие. Колоновидная форма дерева при заостренной вершине создает образ, который увлекает взор вверх, и такое дерево можно считать легким раздражителем психики, склоняющим к возвышенным мыслям. Ряды и группы колоновидных деревьев создают у людей настроение строгой торжественности, имеющей грустный оттенок. К формам, которые способствуют пассивному, успокаивающему психическому состоянию, относятся силуэты деревьев шаровидной, плакучей и зонтикообразной формы. Деревья, растущие «букетами», имеющие много расходящихся от земли стволов, всегда привлекают внимание и способствуют развитию фантазии.
В дополнение к сказанному добавим что, работая в магазине комнатных цветов, мы заметили, что мужчины, выбирая растения в горшках, предпочитают вертикальные цветы, напоминающие фаллос. Женщинам нравятся по большей части растения «шапочкой», сферической или пышной кустовой формы. Возможно, кто-то заинтересуется темой «эротического» влияния форм растений на человека.
Вдумчивый человек в парке ищет не только богатство и разнообразие, но также связность, логичность. Изучение эволюционной психологии показывает, что люди отдают заметное предпочтение «пейзажам с водой, разнообразными открытыми и залесенными пространствами, деревьями, что начинают ветвиться у самой земли, красивыми видами, уходящими вдаль, включающими реку или тропинку, теряющиеся из виду и все же манящие последовать за ними, облаками, непрерывно меняющими свои очертания и формы» [4]. Биологические основания таких предпочтений излагает Джей Эпплтон в своей теории потенциального убежища. Есть удивительное совпадение предпочтений в разных культурах: художники самых различных направлений любят писать пейзажи, изображающие разнообразные открытые пространства в сочетании с такими элементами ландшафта как вода, деревья, дикие и домашние животные и люди.
«Социологические исследования выявили два диаметрально противоположных отношения к парку: первое зрительное, пассивное, когда парковые пейзажи наблюдаются с видовых точек и прогулочных дорожек (посетители отдыхают, прогуливаясь по дорогам, созерцая природу); второе активное, когда парк расценивается как место непосредственного общения и контакта человека с природой (посетители идут в любом направлении, отдыхают прямо на траве, плавают в водоемах, играют в спортивные игры)» [5]. Отсюда и потакание запросам современного посетителя парка – организация концертов на открытом воздухе, игровых площадок, библиотек, выставок, зооуголков, аттракционов и т.д. Клиповость сознания посетителя не согласуется со скоростью изменяемости природы (связанной, например, со сменой времен года), возникает потребность в искусственной организации «театра впечатлений». Отныне человеку в парке нужно удивляться, вздрагивать, восхищаться, то есть переживать сильные эмоциональные впечатления. В последнее время появилась тенденция перегрузки парков объектами активного отдыха. Например, в парке Горького в Москве в 2013 году зеленые пространства занимали всего около 3 % территории.
В связи с этим нужно сказать о таком понятии как «экономика впечатлений» или «экономика переживаний». Авторы этой концепции Джозеф Пайн и Джеймс Гилмор в своей книге «Экономика переживаний» («Experience Economy») описывают новый виток в постиндустриальной экономике, когда для успешного ведения бизнеса одних только товаров, сырья или услуг уже недостаточно. Появляется потребность во впечатлениях (Фейт Попкорн называет их «сказочными приключениями») как объектах потребления, необходимых тем, кто удовлетворил свои первые потребности в товарах и услугах. Вместе с тем, для массового потребителя реальный «экстрим» не подходит, его идеал - не настоящий риск, а только его видимость («Отправьте меня в иные миры, но непременно верните домой к ужину!»).
Суть нового явления, как утверждают авторы, можно понять на классическом примере чашки кофе. Кофейные зерна (сырье), необходимые для приготовления чашки кофе, стоят пару центов; смолотый и упакованный кофе, т.е. готовый товар - в среднем 10 центов (из расчета на чашку), а готовый кофе (в обжигающем пластиковом стаканчике) - уже пол доллара. Однако тот же (тот же!) кофе в хорошем ресторане будет стоить уже пару долларов. А за кофе, поданный элегантным официантом в традиционной кофейне в центре вашего любимого европейского города, с вас возьмут $10, и вы, прихлебывая напиток, охотно заплатите эти деньги за удовольствие выпить чашечку кофе в европейском кафе. Предположим, что во всех случаях мы имеем дело с продуктом того же качества приготовления. За счет чего возникает дополнительная добавленная стоимость? Очевидно, она не в кофе - она в вас. Фактически, вы платите за приятные, порой незабываемые впечатления. Отсюда авторы делают вывод, что любая успешная компания должна стать «режиссером впечатлений», а клиенты - «зрителями» или «гостями». Далее в книге рассматриваются театральные приемы компаний в условиях экономики переживаний.
В отечественном музееведении на этот феномен тоже обратили внимание. В остроумной статье работника музея «Куликово поле» Анны Трофимовой приводится такой пример. Большинство родителей ведут своего ребенка в Диснейленд не только ради события, а ради того, чтобы разделить переживание и сделать его затем предметом разговора в семье в течение многих месяцев и даже лет. То есть переживание, дополненное воспоминанием, и есть то незабываемое впечатление, за что люди готовы отдавать большие, иногда даже очень большие деньги. Покупая переживание, человек оплачивает проведение свободного времени, включающее получение удовольствия от незабываемых событий, которые для него «инсценирует» компания – как в театральной пьесе – с целью его личного вовлечения в процесс.
Отвлечемся от финансовой стороны вопроса, делая упор на впечатлении, тем более что посещение подавляющего большинства парков в нашей стране бесплатное. Восприятие парка в контексте вышесказанного выглядит как ожидание приятных воспоминаний в будущем. Здесь требуется говорить о совершенно другом подходе к психологии восприятия, где старинные музейные парки приобретают ценность в том смысле, что они не только воздействуют на зрителя в момент посещения, но участвуют в «отложенном удовольствии». Причем в будущем человек рассчитывает на воспоминание о собственном благостном состоянии, что в большинстве случаев и происходит. Однако эта тема, на наш взгляд, настолько интересна, что требует отдельного исследования.
Каждый старинный парк обладает неповторимостью, уникальностью, и причиной тому является некий «дух места». Восприятие в таком случае всегда сопровождается ощущением самобытности и индивидуальности парка. «Дух места» формируется в сознании зрителя присущим только данной ситуации сочетанием ландшафтных картин, пространственных построений, цветового решения, характерными историческими деталями, житейскими и личностными ассоциациями. Зритель, оказавшийся впервые, например, в парке Верхней Массандры, сохранит скорее в памяти дворец с окружающими его горами и скалами, нежели искусственные насаждения вокруг дворца. А в Ливадии запомнится Итальянский дворик, но не безликие парковые аллеи, ведущие к Большому дворцу. Другое дело, если есть возможность посещать парк часто, живя неподалеку. Восприятие в таком случае кардинально отличается от первого знакомства с парком: здесь на первое место выступает не самобытность места, а разнообразие пейзажных картин или поиск умиротворенности и тишины. В данном случае изменчивость в природе парка желательна, но не обязательна.
Восприятие и интерпретация. Допустим, мы видим поле, речку, туман над водой. На самом деле мы видим не их, а нечто, но, пользуясь языком ассоциаций, называем это полем, речкой и туманом. Другой человек, глядя на этот пейзаж, скажет, что он видит безмятежность, а третий назовет увиденное природной красотой. Короче говоря, ассоциации, которые мы формируем в нашем сознании, когда мы видим изображение, могут выходить за рамки понятий. Эти интерпретации формируются благодаря социальному и культурному опыту. Иными словами, мы создаем в нашем сознании образы. И поскольку восприятие того или иного парка – это по большей части субъективное восприятие, то в каждом конкретном случае на создание образа будут влиять прошлый подобный опыт, знания и представления, мотивы и ценности.
Первичной характеристикой субъективного восприятия являются эмоции, которые испытывает человек в процессе чувственного познания. Разные парки могут вызывать различные эмоции: эстетические, познавательные, этические, практические. То же самое можно сказать об определенном элементе парка, который у одного вызывает чувство ужаса, например, Большой хаос в Алупкинском парке, а у другого - чувство восхищения.
На эмоции накладываются знания личности, ее представления о мире природы, мышление и другие психические процессы. В силу этого даже на фоне одинакового эмоционального восприятия объекта характер субъективного восприятия у разных людей будет разным. Один человек просто любуется, например, отдельно стоящим платаном, другой при этом любуется как деревом в целом, так и отдельными его элементами: листвой, ветвями, радужным стволом, третий - может вспомнить о легендах, связанных с платаном, четвертый - стихи о платане и т. д.
Точно так же на субъективное восприятие влияет система мотивов и потребностей зрителя. Один человек любуется сосной, удовлетворяя свои эстетические потребности, а другой оценивает ее ровный ствол, предвосхищая в воображении, какое из него получится бревно для постройки своей дачи, третий - во¬обще не любуется, так как деревья, в том числе и эта сосна, никак не связаны с его мировосприятием и потребностями (учебник «Социальная экология»).
Наконец, восприятие всегда зависит от принадлежности посетителя парка или сада к определенной возрастной и социальной группе. Характер восприятия зависит также от вида занятий человека, преобладающих форм отдыха в садах и парках.
Одной из главных трудностей восприятия старинного парка современным зрителем является отсутствие в таком парке зримого сюжета: здесь нет действующих лиц с характерами героев, нет развития действия. Для городского жителя огромным барьером является незнание элементарных законов ботаники, полное и почти полное невежество в деле выращивания растений. Без экскурсовода зритель в парке пройдет мимо интересных экзотических деревьев и кустарников, не обратит внимание на колористическое оформление композиций, не сумеет самостоятельно сопоставить отдельные элементы парка и выстроить какую-либо систему. Возможно, он не за этим сюда пришел, и ему достаточно чувственного наслаждения любования природой.
К трудностям объективного свойства можно отнести тот факт, что современный человек в огромной степени заинтересован в своем внутреннем мире и даже его потребительские практики соотносятся с его представлениями о себе. Современное общество ограничивает человека набором стандартов поведения, а процесс нарастающей индивидуализации ставит человека в условия, где внутренний мир для него становится важнее внешнего, природного мира. Возьмем для примера выгуливание в парках домашних животных. Возможно, для Южного берега Крыма это явление не столь актуально, но для крупных городов России собаки и кошки в парках – настоящая катастрофа. Владельцы домашних питомцев относятся к зеленым насаждениям исключительно потребительски, и воспринимают парки как продолжение их квартиры. Потребительская психология зиждется на эгоцентризме и вступает в резкое противоречие с общественным назначением парка или сада. Здесь также уместно говорить о воровстве растений из парков, наплевательском отношении к труду садовников, выбрасывании мусора, порче деревьев и прочем.
Студенты Одесской государственной академии строительства и архитектуры провели социологический опрос среди посетителей парков города, которым предлагался только один вопрос: «Что бы Вы предложили для улучшения парков?». Ответы для разных возрастных категорий были сходными. Молодежь высказывала пожелания по увеличению игр и аттракционов, молодые мамы обеспокоены запущенностью детских площадок и большим количеством бомжей, люди среднего возраста требовали больше лавочек и освещения, пожилые делали упор на увеличении зеленых пространств. И только две категории населения были всем довольны – дети и бомжи. Дети, потому что всем довольны. Бомжи, потому что это крайне отчаявшиеся люди, и их уже все и так устраивает. Отсюда студенты сделали неожиданный вывод: мир полон скептиков, но, все же, не лишен людей, готовых помочь в благоустройстве [6].
Важное значение при создании настроения у посетителей играют компоненты парка: наличие рельефа местности, открытых пространств, уютных зеленых кабинетов, водных каскадов и бассейнов. Если есть крутой склон, при движении зрителя высота видовых точек все время меняется, а, следовательно, меняется сам кадр и визуальные впечатления от него. Интересны различия в восприятии парков английской и французской планировки. В исследовании сотрудника Белгородского государственного университета Е.И.Гурьевой отмечается, что «регулярность действует на психику человека сильнее, чем свободная, живописная планировка, ибо регулярность навязывает человеку настроение и регулирует его, активнее действует на него и, что не менее важно, заставляет двигаться в данном конкретном направлении. Все это дает нам основание полагать, что регулярный тип планировки… вызывает чувства радости, душевного подъема» [7].
Восприятие парка через запахи. Наверное, многие замечали, что женщины всегда нюхают подаренные им цветы, а, находясь в саду или в парке, обязательно наклонятся к розам. Человек, вдыхая ароматы, пытается вызвать ассоциации, заложенные в подсознании. Таким образом, появляется еще один способ переживания эстетического удовольствия, что помогает усилить впечатление от парка. Иногда потребность в приятном запахе связана с психоэмоциональным состоянием посетителя парка: человек пришел в пространство зелени и звуков снять напряжение, отвлечься от тяжелых мыслей. Он ищет восстановления гармонии в душе, в том числе и с помощью обоняния.
В этой связи будет полезным выяснить мотивы посещения парков разными людьми (речь идет, напомним, о старинных парках Южного берега Крыма). Современные исследования показывают, что, решая отправиться в парк, люди руководствуются тремя основными мотивами, и потому посетителей можно условно разделить на три неравные группы.
Первая группа ждет от парка приобщения к искусству, прежде всего, возможности расширения своего жизненного опыта, ярких впечатлений. Они что-то слышали о стилях, немного видели других парков. Подтверждение их зрительских ожиданий ощущается как эстетическое переживание. Если подтверждение стопроцентно («много новой информации»), то парк нравится; если нет («никакой новой информации») – парк ощущается как плохой, скучный. Критерием оценки парка становится мера информации. Такие посетители обычно составляют 20-25 % от общего числа.
Другая группа – это подготовленные, эстетически ориентированные зрители, те, которые владеют языком садово-паркового искусства, знакомы с многообразием стилей и направлений. Они настроены на встречу с произведением искусства и, как правило, побывали в разных странах, видели много разных садов и парков, и теперь желают сравнить художественные достоинства данного парка с другими образцами. Эта группа – самая малочисленная, всего 3-5 %. В данном случае возможны два подхода к изучению парка как художественного произведения. Первый исходит из представления о том, что каждый парк или сад ценен своей неповторимостью. В этом случае внимание сосредоточивается на уникальности парка. Второй подход подразумевает взгляд на парк как на часть чего-то более значительного: встраивания его в общий ландшафт или конкретную историческую эпоху, связь личности создателя с общественной ситуацией. В этом случае парк будет интересовать зрителя не сам по себе, а как материал для построения моделей более абстрактного уровня.
Третью, львиную долю посетителей составляют люди, ждущие от созерцания парка прежде всего удовольствия, наслаждения, релаксации. Их интересует эмоциональное насыщение тем, что являлось бы полной противоположностью их повседневной жизни – будь то снятие агрессии или наоборот, встряхивание от рутины. Зрители этой группы заранее рассчитывают, что восприятие природы в парке не потребует от них особых усилий, и будет происходить легко, само собой. Мотивы посещения парков культуры и отдыха, где преобладают активные формы отдыха, мы пока оставляем в стороне.
Из подобных наблюдений следует простой вывод: парк дает реально каждому столько, сколько человек способен от него взять. Иными словами, парк всегда отвечает на те вопросы, которые ему зададут, а восприятие зависит от меры полученной информации.
1. Троицкий С.А. Философия старости: геронтософия. Сборник материалов конференции. Серия «Symposium», выпуск 24. - СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2002. - С. 66-71.
2. Там же.
3. Бычков В.В. Эстетика отцов церкви. - М.: Ладомир, 1995.
3а. Кармазин В.Я. Форма деревьев как активная гигиеническая и лечебная сила природы. // Сборник работ Государственного Никитского ботанического сада. Т. XXXII, 1960. – С. 17-18.
4. Брэди Э. Эстетика на практике: оценивание природного мира. - Environmental values, 2006. - V. 15, №3. - Р. 277–291.
5. Воронина О.Н. Динамика рекреационной емкости городского парка. // www. alairnn.ru
6. http://hgeu-econ.blogspot.com/p/blog-page_6654.html
7. Гурьева Е.И. Психологическая оценка парков санаториев Воронежской области. // Научные Ведомости Белгородского Государственного Университета. Серия: Естественные Науки, № 7, 2008.