Много лет назад автору данного исследования посчастливилось натолкнуться в архивах Москвы на объемистое дело с письмами на французском языке Н.А.Гартвиса к графу М.С.Воронцову за 1828-1842 годы общим объемом до 300 листов. Прежде, чем конкретно остановиться на содержании некоторых из них, попытаемся привести некоторые факты из биографии этого замечательного человека, чьи заслуги в деле становления и процветания Никитского сада при сравнении с заслугами Х.Х.Стевена, как нам кажется, всегда приуменьшались.
В литературе называют разные годы его рождения между 1792 и 1794. Латвийские ученые указывают 1793 г. В «Формулярном списке о службе и достоинстве директора Императорского Никитского сада титулярного советника Николая фон Гартвиса» от 30 августа 1834 года, извлеченном нами из Государственного архива Одесской области, в ответ на вопрос «сколько от роду лет» вписана цифра 42. Следовательно, годом рождения ученого можно считать 1792 г. В этом же документе представлены некоторые факты его биографии. С 10 июля 1812 г. он принимал участие «в походе против французских войск» и в чине прапорщика 11-й артиллерийской бригады 9 мая 1813 года отличился в сражении при городе бауцине, за что был награжден орденом св. Анны 3-го класса, а за отличие в сражении при городе Лейпциге 6 октября 1813 г. получил чин подпоручика и был переведен во вторую батарейную роту лейб-гвардии 1-й Артиллерийской бригады. В этой «битве народов» гартвис был ранен в левую ногу, но продолжал служить и воевать. Во время возвращения Наполеона на 100 дней своего правления в 1815 г. находился в войсках, блокировавших крепость Верден. В 1817 г. ушел в отпуск на шесть месяцев «для излечения ран», после чего был уволен от военной службы 6 января 1818 г. в чине штабс-капитана артиллерии с правом ношения мундира «за ранами».
Боевое прошлое Гартвиса, вероятно, сыграло не последнюю роль в его назначении на должность смотрителя Никитского сада 16 сентября 1824 г. К ветеранам М.С.Воронцов, сам участник кампании 1812-1815 гг. и ее герой, всегда относился со вниманием. И все же военных заслуг было бы недостаточно, не обладай претендент необходимыми профессиональными знаниями и навыками. Характеризуя Гартвиса, некоторые исследователи называют его дилетантом. Однако посещавший сад в 1842 г. Ю.Н.Бартенев говорит о нем как о выпускнике Дерптского университета, в котором, как известно, имелся замечательный естественнонаучный факультет. Что касается практики, то можно сослаться на содержание письма, отправленного Гартвисом Воронцову уже из Крыма в 1834 г.: «Восхищенный красотою края и его замечательным и благоприятным во всех отношениях климатом, одушевленный желанием быть полезным, я решил воспользоваться, насколько возможно, теми знаниями по садоводству, которые сумел приобрести восьмилетеней практикой на земле своего отца в Ливонии, когда я там организовал и сажал питомники фруктовых, лесных и декоративных деревьев, как туземных, так и экзотических».
Чтобы зарекомендовать себя в Крыму, Гартвису понадобилось три года, ибо утверждение в качестве директора Никитского сада последовало лишь 8 апреля 1827 г. За период своей работы в этой должности он значительно укрепил экономическую базу сада, выстроил в нем ряд хозяйственных зданий и оранжерей, создал Магарачское училище виноградарства и виноделия, заложил новые фруктовые, оливковые плантации и питомники декоративных деревьев. При нем Никитский сад активно сотрудничал со всеми российскими ботаническими заведениями и питомниками, а также с иностранными учреждениями. Особенно тесная связь поддерживалась с Одессой – столицей Новороссийского края, куда входил и Крым (Таврическая губерния). Соперничая между собой, Одесский и Никитский ботанические сады оживленно обменивались семенами и саженцами и всевозможными новинками в области ботаники и агрокультуры, чему способствовал общий надзор за обоими заведениями со стороны генерал-губернатора края М.С.Воронцова.
Среди личных постоянных корреспондентов Гартвиса фигурируют Лоддижес (Loddiges), владелец питомника Хакнэй в Лондоне, Бауман из Берлина, Одибер из Тоннель в Провансе, Вагнер из Риги. Гартвис организовал ряд экспедиций. Из Абхазии для него привезли пицундские сосны, пихты, рододендроны и многие другие дикорастущие породы деревьев и кустарников, а таже желуди, из которых были выращены деревья, описанные Стевеном как Quercus hartwissiana. Им заложен замечательный арборетум и составлена ценная коллекция цветущих кустарников: Camelia, Azalea, Rhododendron, Hydrangea. Большинство введенных тогда растений, особенно хвойных, сохранилось до наших дней и составляет гордость многих парков Южного берега. Одним из лучших считался парк собственного имения ученого «Артек» возле горы Аю-Даг, где на почвах, образованных вулканическими породами, испытывались растения, которын не могли развиваться в других условиях. Здесь были высажены все виды магнолий, Liriodendron tulipifera, Liquidambar styraciflua, Taxodium distichum, Castanea, а также различные камелии и рододендроны. Почти все они растут и сейчас.
Поклонник Кальдерона и Гете, прагматик и романтик в одном лице, этот человек во всех трудах и помыслах обращался к будущему поколению: «Я тешу себя мыслью, что только ради одного цветения наших роз свершались бы путешествия на побережье». Именно розам, которые были личной привязанностью Гартвиса и предметом его особых забот, посвящено письмо, отправленное М.С.Воронцову из Никиты 17 июня 1833 года:
«Поскольку Вы уже любезно согласились принять часть каталога, что я имел честь Вам представить, тешу себя надеждой, что Вы позволите передать Вам следующий, состоящий из множества роз, драгоценной коллекцией которых мы обладаем и которая будет расти из года в год благодаря многочисленным мною проделанным посевам. Эти прелестные растения уже приносят и будут приносить наслаждение во все времена года и в любом возрасте. Кажется, они нашли здесь свою родину и цветут так пышно, что это едва можно себе представить, - я не преувеличиваю, когда говорю, что одни лишь цветущие кусты роз заслуживают того, чтобы из-за них совершать путешествие на наш берег. Поэтому я так сильно сожалел, что господин граф и госпожа графиня не смогли увидеть в этом году, как цветут их розы в Алупке. Глаза не могли насытиться, созерцая эти массы бенгальских роз, покрытых цветами; особенно выделялась издали I'indica centfeuilles своими длинными стеблями в фестонах, украшенных огромным количеством крупных бело-розовых цветов.
Я посетил Алупку, чтобы увидеть новые сорта роз, прибывшие из Англии, которые еще не все расцвели; еще больше я порадовался, увидев камелии, магнолии, прекрасно прижившиеся и цветущие в открытом грунте... Но что превосходило все, так это цветение массы роз, насколько хватало взгляда, это изобилие прекраснейших роз, насыщавших ароматом воздух далеко вокруг.
Два места - Алупка и Никита - превосходят этой весной все остальные, и если по разнообразию сортов их больше в Никите, то по изобилию розариев и щедрости цветения Алупка над ней торжествует. Приходилось мне несколько раз возвращаться вечерами из Магарача. Стоило приблизиться к Никите, как ветер, казалось, доносил издалека облака ароматов, массой роз переполняющих и бальзамирующих весь воздух сада.
В среднем в год мы имеем не менее 30 новых сортов, полученных посевами, и между ними есть такие, что способны соперничать с наиболее прекрасными иностранцами. Создатели роз за рубежом в иных случаях пользуются правом отмечать свои победы именами замечательных современников; я осмелюсь просить месье графа и мадам графиню благосклонно принять в их честь две самые прекрасные розы из тех, что мы вывели, и украсить их Вашими именами. Одноименная мадам графине происходит из семян старой розы Thea (Rose odoratissima), но цветок этой розы более насыщенный, более совершенный по форме, а листва более пышная и элегантная. Те два куста черенков, что я давал Кебаху, уже цветут в Алупке. Роза, посвященная месье графу, относится к вечнозеленым вьющимся видам, чьи длинные ветви способны целиком закрывать домики, а цветы именно этого сорта, от 6 до 8 в букете, имеют размер розы столепестковой (Centfeuilles) ярко-розового, почти темного цвета. Я осмелюсь просить Ваше сиятельство приказать издать этот каталог наших роз, чтобы распространить его через Одесский вестник. Этот род растений настолько любим и культивируем, что публикация этой части каталога позволит нам уже осенью получить вознаграждение и прибыль…».
Мы позволили себе эту пространную цитату именно потому, что она является самым ранним и наиболее профессиональным суждением о состоянии розариев на Южном берегу в начале 30-х годов XIX века. Из нее понятно, что все пришельцы из-за рубежа, особенно бенгальские розы, хорошо прижились и обрели в Крыму свою вторую родину, прижились и те, что прибыли из Англии в 1829 году. Ясно также, что в Никитском саду каждый год получали около 30 сортов новых роз, в их числе были две прекрасные розы 1829 года рождения, посвященные графу и графине Воронцовым.
О первой из них, кроме этого упоминания, больше ничего неизвестно. Возможно, она не выдержала испытания временем. Судьба второй розы сложилась вполне счастливо. Ее цветение и красоту отмечали многие путешественники. Как о создании Гартвиса о ней писал Юрий Бартенев в 1843 году: «Здесь роза нежная, роскошная в ярких отливах цветения, взбежала на высокое дерево и причудливо светится красою своею между яркою и густою его зеленью. Эта роза сметливым Гартвисом названа графинею Воронцовою и известна уже под этим названием и в Гамбургском и Английских каталогах садоводства. Любители наперерыв ищут приобретать этот милый цветок, эту особенную разновидность (Varietas) розы из обширного ея поколения».
В каталоге Зингера чайная роза "Comtesse Woronzow" описана так: «Kуст мощный, украшенный обильной листвой, великолепно оттеняющий и предохраняющий розы; цветок очень большой, полный; цвет желто-розовый». Под тем же названием ее упоминает Егер. Оба издания, к сожалению, не указывают имени автора и года рождения цветка, как вообще не дают его во всех остальных случаях, когда дело касается цветов, выведенных в России в XIX веке и, в частности, в Никитском саду.
Собственно, "Comtesse Woronzow" замечательна и в том отношении, что она посвящена одной из блистательных женщин своего времени, умной, образованной, художественно одаренной. Среди ее поклонников - Александр Пушкин, неизменный посетитель одесского дома Воронцовых в 1823-1824 годах. Елизавете Ксаверьевне посвящены его стихотворения "Taлисман", "Сожженное письмо", "Желанье славы".
Еще один связанный с ее образом стихотворный экспромт по времени совпадает с годом выведения розы и содержанием перекликается с этим неординарным событием, что прошло незамеченным для исследователей творчества поэта:
Каталог роз 1834 г. включает 210 видов и сортов, разбитых по классам, группам и подгруппам, согласно разработанной в то время схеме. В нем названы почти все известные тогда дикие розы, используемые в качестве подвоя (R. alba, R. bengalensis, R. damascena, R. centifolia, R. indica), а также небольшая группа Noisettiana и очень многочисленная семья производных от шотландской R. pimpinellifolia, полученная от Лоддижеса и как бы призванная поддерживать английский стиль дворянских усадеб, возникших на побережье в 30-40-е годы XIX в. Самую большую группу составляют сорта R. gallica. Анализировать их с точки зрения ботанической науки – задача соответствующих специалистов. Историка больше интересует все, что касается культурологической основы вопроса, отражения в нем событий, имен, эстетических и художественных переживаний той или иной эпохи. Подчас эта информация лежит на поверхности и при определенной подготовленности может считываться непосредственно с матрицы названия. Как всякий человек, любящий свою родину, Гартвис не мог не вспоминать ее, живя в Крыму. Не случайны такие названия сортов, как «Несравненная Ливония» (Incomporable de Livonia), «Прекрасная Рига» (Belle de Riga), «Тенистая Рига» (Ombre de Riga), «Темно-бриллиантовая Ливония» (Foncee-brillante de Livonia) – все из R. gallicae.
К гибридам R. alba относятся «Прекрасная Ливония» (Belle de Livonia) и «Белая Рига» (Blanche de Riga). Имея постоянную связь с Ригой, он получил от своего коллеги Вагнера сорта «Сумрак» (Obscurite) и «Негритянка» (Nigritenne), присланные тому из Европы. От него же, скорее всего, получена роза «Barclayne», названная в честь героя войны с Наполеоном генерала Барклая де Толли. Две розы призваны хранить память о возглавляемом Гартвисом саде: «Прекрасная Никита» (Belle de Nikita) и «Букет Никиты» (Bouquet de Nikita).
Обитательницам Южного берега, сестрам посвящены сорта роз «Графиня Наталья Чернышева» и «Графиня Пален» (Comtesse Nathalie Tchernischoff, Comtesse Pahlen). Владелицы имений в Кореизе баронесса Юлия Беркгейм и княгиня Анна Голицына увековечены в розах «Baronne Julie de Berkheim» и «Princesse Anne Golitzin». Ко второй в каталоге сделано примечание, что она насыщенно красного цвета, полнее и в два раза больше, чем материнский сорт «Grevilliea». Не лишним будет заметить, что княгиня Анна сергеевна Голицына (1774-1838) отличалась умом, властным характером и, будучи главой пиетической колонии в Крыму, заправляла всеми ее не только религиозными, но и хозяйственными делами, бдительно следя, чтобы ее «подданные» неустанно создавали рай на земле, занимаясь садоводством и виноградарством в новообразованных поместьях.
По-видимому, Н.А.Гартвисом с 1827 по 1834 г. было получено не менее 50 сортов роз. Часть из них входит в каталоги Зингера и Егера, но, повторяем, без указания авторства и даты создания. Закрепить их – дело чести отечественных розоводов. Уже сейчас можно вернуть настоящее наименование «Comtesse Woronzow» безымянному растению, чудом уцелевшему у стен Воронцовского дворца.
Большинство других роз из каталога Гартвиса, по-видимому, создано во Франции: две розы Дюпона, три – Прево, четыре – Годфруа, шесть – Одибера, 21 – Вибера, 12 – Дессеме. Даже из поступивших в 1829 г. из Англии 30 роз, также включенных гартвисом в этот каталог, добрую половину составляют сорта, перекочевавшие туда из Франции. Из перечисленных здесь французских садоводов, стоявших, кстати говоря, у истоков мировой селекции роз, особое внимание привлекает Жак-Луи Дессеме (Descemet) (1761-1839). Мало кто знает, что первый директор и основатель Одесского ботанического сада и владелец некогда знаменитого питомника роз в Сен-Дени под Парижем – одно и то же лицо, что до своего приезда в Россию этот человек занимал при Наполеоне пост мэра города Сен-Дени, в настоящее время к его личности и сохранившимся во Франции сортам, выведенным Дессеме, приковано внимание розоманов всего мира. Ему посвящено немало страниц в объемистой монографии Франсуа Жуайо «La Rose de France», изданной в Париже в 1998 г. Эта книга может послужить толчком к изучению ныне забытых, но очень важных связей Никитского ботанического сада в прошлом столетии.
При написании этой статьи были использованы материалы Российского государственного архива древних актов; Государственного архива Одесской области; заметки Ю.Н.Бартенева «Жизнь в Крыму» (1842, 1843 гг.), опубликованные в журнале «Русский архив» в 1898 и 1899 гг.; каталоги Зингера и Егера 80-х гг. XIX в.