Кончается общинный человек –
Доверчивый, распахнутый, стыдливый.
Коллективистски щедрый и счастливый,
Наивно-чистый, словно первый снег.
Где пир семейных песен за столом,
Ночных гостей, калиток без запоров,
И долгих задушевных разговоров,
Разгоряченных кухонным теплом?
Кончается соборный имярек,
Теперь он сам и дьяк, и проповедник,
И вход в его пещерный заповедник
Проходит через шопинг и кэшбэк.
В забавах между хайпом и маржой
Гудит и суетится мегаполис,
А в центре – человек во мгле по пояс,
Отдельный, независимый, чужой.
Соц-арт перетворился на поп-фарс,
Где человек – подобие фастфуда,
Немая цифра, жертва словоблуда,
Теперь не «шагом Маркс!», а «шагом Марс!».
Богемных новостей веретено,
Наматывая нить геймообжорства,
Рождает когнитивное притворство,
И это, право слово, не смешно.
Лежат поля с проборами дорог,
За ними – лес, одетый по погоде,
А человек в историю уходит
Уже незримый, как единорог.